Прайс-лист для издателя - Страница 30

– Это два разных преступления, – твердо произнес Дронго, – я в этом уверен. Уотсон не имеет никакого отношения к убийству Табаковича. Достаточно и того, что он планировал и осуществил. Только на основании этих улик любая коллегия присяжных признает его виновным, а судья даст пожизненное заключение.

– Ты пойдешь с нами обедать?

– Нет, останусь здесь, на ярмарке. Если мы правы, у нас всего лишь два дня, чтобы найти настоящего убийцу, поэтому я задержусь. К тому же я не очень люблю сырую рыбу.

– Ты сегодня нас всех спас, – усмехнувшись, напомнил Дюнуа. – Все эти люди даже не подозревают, что обязаны тебе своим вторым рождением.

– И не нужно ничего говорить, – качнул головой Дронго. – Во-первых, не поверят, а во-вторых, это может повредить дальнейшим расследованиям… Интересно, что скажет Брестед, когда узнает, как хладнокровно Уотсон планировал в том числе и его убийство.

– Он тоже не поверит, – сказал Дюнуа, глядя на возбужденного и раскрасневшегося Брестеда.

– У тебя остаются пятьдесят с лишним подозреваемых, – напомнил Дюнуа. – По-моему, слишком много, чтобы за два неполных дня найти убийцу.

– Боюсь, что времени у меня еще меньше, – пробормотал Дронго. – Сербская делегация покинет ярмарку уже завтра вечером; значит, остаются полтора дня. Сегодня и завтра.

– Я буду тебя ждать, – поддержал эксперта Дюнуа, – можешь на меня рассчитывать. Я не уеду из Франкфурта, пока ты не скажешь, что мы можем покинуть отель, и готов помогать тебе в поисках неизвестного убийцы.

– Спасибо, – кивнул Дронго.

– В конце концов, – добавил Дюнуа, – мы все твои должники.

Глава 11

Дронго прошел к экспозиции боснийской делегации, где опять увидел сидевшего за столом Халила Иззета, который что-то писал. Рядом сидел мужчина лет сорока, почти лысый, если не считать редких волос, которые он зачесывал слева направо, чтобы создавать видимость прически. Оба подняли головы при его появлении.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Дронго, – я хотел бы поговорить с вами, уважаемый Халил.

– Мы, кажется, знакомы, – не очень уверенно произнес поэт. Он уже забыл, как они вчера познакомились.

– Нас вчера познакомил Керим, – напомнил Дронго.

– Да, да, конечно, – обрадовался Халил Иззет, поднимаясь с места и пожимая ему руку. – Господин Динго?

– Нет, Дронго, обычно меня так называют. Простите, что отвлекаю вас от работы, но у меня к вам очень важный разговор.

– Да, конечно, – Иззет посмотрел на сидевшего рядом мужчину, и тот, поднявшись, отошел в сторону. – Это сотрудник нашего МИДа Аржан Милутинович, – пояснил он. – Чем могу вам помочь?

– Дело в том, что на ярмарке произошла трагедия, – начал Дронго, – погиб один немецкий книгоиздатель.

– Очень жаль. Автомобильная авария?

– Нет, несчастный случай. Но дело в том, что он оказался бывшим сербским гражданином. Даже не сербским, а родился в Сараево, в Боснии.

– Неужели? – удивился Халил Иззет. – Здесь был немецкий издатель, который родился в Сараево, и я ничего о нем не знал? Этого просто не может быть!

– Его звали Марк Ламбрехт, а в Югославии он был известен под именем Марко Табаковича, – сообщил Дронго.

– Впервые слышу, – попытался вспомнить Халил Иззет. – Нет, я абсолютно точно никогда не слышал эти фамилии.

– Этот человек родился в Боснии и жил там примерно до тридцати лет. У вас не такая большая республика; может, кто-то из ваших его знает?

– Мы можем спросить, – согласился Халил Иззет, – сейчас я их позову. Когда он уехал из Боснии?

– Примерно пятнадцать лет назад.

– Тогда Лейлу можно не звать. Она была еще ребенком, а Аржана и Салеха позову. Сейчас они подойдут, – и он достал мобильный телефон.

Через несколько минут к боснийской экспедиции подошли Аржан Милутинович и Салех Каримович. Салех был коренастым, темноволосым, с пышными усами, мужчиной лет сорока.

– Господин Дронго спрашивает насчет нашего бывшего соотечественника, – пояснил Халил Иззет, показывая на Дронго. – Тот жил у нас в Сараево и погиб здесь, в Германии, в результате несчастного случая. Он работал издателем. Может, кто-то из вас его знает. Как его звали?

– Марк Ламбрехт, – напомнил Дронго.

Аржан и Салех переглянулись и пожали плечами. Они никогда не слышали это имя.

– Он родился в Сараево в шестьдесят пятом, – продолжал Дронго, – а у вас он был известен под именем Марко Табаковича.

Когда он назвал это имя, Аржан вздрогнул. И не просто вздрогнул – он даже сделал шаг назад, словно отшатнувшись. И все это заметили.

– Вы знали такого человека? – спросил Халил Иззет.

Аржан растерялся, не зная, что ответить.

– Почему вы молчите? – не выдержал Халил Иззет.

– Я о нем слышал, – пробормотал Аржан.

– Что именно слышали? Он был известный издатель? Не может быть, чтобы он работал у нас в Сараево, а я бы ничего о нем не слышал, – нервно произнес Халил Иззет.

– Он был командиром батальона в полку Радислава Крстича, – вспомнил Аржан. – Его сразу запоминали, так как он получил в девяносто третьем году ранение в ногу и сильно хромал. О его семье рассказывали неприятные вещи, поэтому я и запомнил.

– Какие неприятные вещи? – спросил Дронго.

– Зачем вам это нужно? – поморщился Аржан. – Это было много лет назад.

– Раз вас спрашивают, значит, это важно. Что произошло с его семьей?

– В сентябре девяносто второго года отряд боснийских мусульман под руководством Насера Орича захватил сербское село Подраванье, – мрачно заговорил Аржан, – и уничтожил всех, кто там находился. Женщин, стариков, детей. Говорили, что в этом селе жила старшая сестра Марко – Любица. Ее убили вместе с детьми и мужем. Точнее, убили не сразу, сначала изнасиловали на глазах у мужа, а потом убили всю семью. Так говорили люди…